Поездив по окрестностям, Захар Морозов выкупил у обедневших помещиков 167 десятин земли вместе с сельцом Глухово и перенес туда богородское предприятие. Унылая запущенная местность на изгибе реки Клязьмы. Покосившиеся, крытые соломой крестьянские избы. Вокруг — густой лес да болота. Уездные чиновники и купцы недоумевали: зачем Морозов покупает место, прозванное старожилами гнилым болотом? «У этого болота дно золотое», — отвечал им Захар.

И действительно, для разворачивания производств место было идеальное. Соседство с Клязьмой решало вопрос обеспечения будущих фабрик водой. Поблизости проходил соединяющий Москву с Владимиром и Нижним Новгородом тракт — удобно будет возить товары на Московский рынок. Лес и торфяные болота вокруг — дармовое топливо. А множество разбросанных по округе деревень с нищими безлошадными крестьянскими хозяйствами — источник дешевой рабочей силы.

Когда Захар Морозов начал строительство новой фабрики в Глухове, в поисках работы к нему потянулись сотни обездоленных, голодных людей. Первым делом был возведен кирпичный завод, на котором из местной глины выделывали кирпич для будущих строек. Затем на глуховском болоте начал расти трехэтажный корпус прядильной фабрики. «Одетый под мужика, — вспоминают современники, — в потертой поддевке и разбитых сапогах, Морозов с раннего света и до ночи носился по своей стройке».

* * *
Захар Саввич Морозов, как писали о нем современники, «соединил в себе искреннюю религиозность и приверженность старым традициям с коммерческим гением уже совсем европейского типа». Получив обычное для
крестьян-старообрядцев церковное образование, он смог тем не менее быстро сориентироваться в реалиях российского и мирового рынков. Дело в том, что собственного прядильного производства в России тогда не было. Захар Морозов и его отец Савва стали первопроходцами, устремившимися в эту сферу после того, как в 1842 году Англия сняла запрет на продажу современного прядильного оборудования российским промышленникам.

Для приобретения оборудования и проектирования помещений Захар Саввич, следуя совету отца, заручился поддержкой Людвига Кноппа, выступавшего посредником между русскими промышленниками и заграничными фирмами. При активном участии Людвига Савва Васильевич — в Никольском, а через год Захар Саввич — в Глухове создают производства небывалых для тех времен размеров, оснащенные самым передовым английским оборудованием — прядильные фабрики, станки которых приводятся в движение паровыми машинами. После установки оборудования монтажники-англичане еще несколько лет вели объект в Глухово, налаживая производство и обучая персонал. Вместе с прядильной фабрикой Захар построил два корпуса ручного ткачества. Глуховская и Никольская прядильные фабрики вместе с ткацкими и красильными производствами обеспечивали полный цикл переработки хлопка, который закупался в Америке, а позже — в Средней Азии.

Строительство и последующее расширение Богородско-Глуховской мануфактуры велось с необычной для того времени быстротой. К делу подключились старшие сыновья Захара Саввича Андрей (1821–1871) и Иван
(1823–1888). В 1850 году Иван Захарович был командирован в Англию для изучения передового опыта, а по возвращении инициировал постройку в Глухове красильни, белильни и кубовой фабрики для окрашивания тканей в цвет индиго. В ассортименте выпускаемой продукции к хлопчатобумажным тканям и шелку добавились бархат и плис, был выстроен плисорезный корпус. Чтобы обеспечить логистику, Захар Саввич построил конный двор
и закупил коней-тяжеловозов. Гужевым транспортом доставлялись сырье, готовая продукция, стройматериалы. Круглый год вереницы телег везли ткани и пряжу на станцию Фрязево. Оттуда текстильная продукция расходилась железными дорогами по всей России.

За два года до смерти, в 1855 году, Захар Саввич и шесть его сыновей учреждают первую в стране акционерную компанию: паевое товарищество «Богородско-Глуховская мануфактура». Контрольный пакет акционерного капитала — 66% — принадлежал Морозовым, 12,5% — Людвигу Кноппу, остальную часть делили между собой наиболее успешные представители деловой элиты Центрального промышленного округа России.

В 1855 году на фабриках Богородско-Глуховской мануфактуры работало 4 тысячи человек, и более тысячи кустарей работали от раздаточной конторы Морозова в окрестных деревнях Владимирской губернии. По мере расширения производства строились и жилые дома: для директора фабрики, мастера и механика, которых Захару удалось выманить из Англии, — особняки. Ручные ткацкие корпуса с устаревшими технологиями также были переоборудованы под жилые помещения. Под жилье для рабочих были приспособлены и оставшиеся от крестьян избы. Параллельно Захар Саввич скупает окрестные поместья и вскоре становится крупным владельцем земель, болот и лесов. Все это было необходимо для получения топлива и строительных материалов под растущее производство. Приобретая помещичьи земли, Захар Саввич отпускал принадлежавших помещикам крестьян на волю, и они шли работать на его фабрики.

На участках, освободившихся после вырубки леса на топливо и стройматериалы, Морозовы первыми среди фабрикантов стали проводить рекультивацию. После восстановления земли на ней выращивались злаки, травы, овощи, что приносило дополнительный доход.

 

* * *
После смерти Захара Морозова в 1857 году Глуховские производства перешли к его сыновьям, Ивану и Андрею. Несмотря на кризис в текстильном производстве, продолжавшийся вплоть до начала Русско-турецкой войны, братья продолжали развивать семейное дело. Они расширили прядильную и ткацкую фабрики в Глухове, построили наплавной мост через Клязьму, шоссе из Глухова в Богородск, а затем и узкоколейную железнодорожную ветку для внутренних перевозок. За 30 лет из крошечного села в 6 дворов Глухово превращается в крупный рабочий поселок из семи микрорайонов.

После смерти Андрея Иван Захарович и его сыновья, Давыд и Арсений, построили плисорезную и ткацкую фабрики в деревне Кузнецы и там же открыли старообрядческий храм и приют для престарелых рабочих Глуховской мануфактуры. В 1890-х годах кузнецовские предприятия были переведены в Глухово. Морозовы сумели добиться проведения отвода от железнодорожной линии Москва — Владимир на Богородск и Глухово с конечной станцией, по сей день носящей имя «Захарово».

Арсений Иванович Морозов (1850–1932) после смерти брата встал во главе Глуховской мануфактуры. Это был одаренный, высокообразованный человек, в характере которого жесткий стиль руководства сочетался с заботой об окружающих людях — и работников его предприятий, и просто жителей уезда.

Арсений Морозов знал несколько европейских языков, изучал тонкости текстильного производства в Манчестере, а вернувшись в Глухово, активно включился в семейное дело. Постоянно следил за новинками в отрасли. В годы
его правления мануфактура достигла наивысшего расцвета и стала первым промышленно-торговым предприятием в Центральной России. К 1900 году на предприятии было занято более 10 тысяч рабочих и ИТР, а к 1914-му — более 15 тысяч. Объемы производства доходили до 15 млн рублей в год.

Постоянно наращивая объемы выпуска, Арсений тем не менее в 1875 году перевел работников с 12-часового на 10-часовой рабочий день. Три четверти прибыли мануфактуры направлялось на развитие предприятий и на решение социально-бытовых вопросов. По мере расширения производства строились сначала деревянные, а затем и кирпичные дома-казармы для работников; выдавались ссуды на строительство отдельных домов с участками. В своих владениях Арсений построил электростанцию, несколько школ, техническое училище с бесплатным обучением, библиотеку, больницы, аптеку, родильный приют, клуб приказчиков, дома призрения, разбил парк и огороды для выращивания овощей, завел столовые и магазины. Многие из построек того времени и сегодня поражают инженерными решениями и архитектурным изяществом.

От своих ткачей Арсений Морозов, как и его предшественники, требовал соблюдать приличия, не пить, не курить, не воровать. Чтобы занять работников в редкие свободные часы, Морозов устроил в Глухове настоящий велотрек, на который приезжали тренироваться велосипедисты из Москвы, где такого сооружения еще не было. Благодаря такой социальной политике хозяина события 1905 года мануфактуры практически не коснулись. Ткацкая империя Арсения продолжала развиваться, и в 1908 году в Глухове появилась Новоткацкая фабрика, выстроенная и оснащенная по последнему слову техники и промышленной архитектуры. Все было настолько продумано и качественно исполнено, что первый ремонт фабрике потребовался только в 1967 году! В том же 1908 году была построена женская гимназия, ставшая впоследствии одной из архитектурных достопримечательностей города Ногинска (до революции — Богородска).

* * *
А дальше — война, Октябрьская революция, и Арсений Морозов в одночасье лишился всего. «Бог дал, Бог и взял», — говорил он. От возможных репрессий рабочие своего хозяина отстояли. Из имущества он забрал только семейную икону и скитался по домам знакомых старообрядцев. Некоторое время работал на фабрике управляющим, проявляя прежнее рвение и строгость. Арсений Иванович Морозов умер на 83-м году жизни и был похоронен на Рогожском кладбище.

Говорят, талантливый человек — талантлив во всем. Арсений Иванович имел разносторонние интересы, жил яркой полнокровной жизнью. Как и многие из легендарной предпринимательской династии, он обладал непостижимой властью над временем. Развивая текстильную империю, одновременно возглавлял Богородско-Глуховскую старообрядческую общину, помогал издавать журнал «Старообрядческая мысль», был членом совета и одним из главных попечителей Рогожской старообрядческой общины. В Москве стал членом-учредителем, а затем и председателем Тихвинской старообрядческой общины, помогал строительству ее храма.

Фабрикант много занимался делами просвещения, здравоохранения, благотворительностью. В общей сложности Арсений Морозов пожертвовал средства на строительство 15 храмов в уезде и четырех в окрестностях города. Арсений не просто любил музыку: он создал знаменитый духовный старообрядческий хор при церкви на территории предприятия, издал посвященный церковному пению шеститомник, сам иногда пел в хоре. Увлекался коллекционированием, собирал произведения русской и западной живописи, декоративно-прикладного искусства. Позднее его коллекция составила основу художественного отдела Ногинского краеведческого музея.

Семья также была важной частью жизни Арсения Ивановича Морозова. Он вырастил двоих прекрасных сыновей Сергея и Петра, оставивших яркий след в истории российской текстильной промышленности.

Елена Кисель