Историю дореволюционных российских купцов и промышленников нечасто связывают с современностью. А ведь в Российской империи была развита культура предпринимательства, и тогдашним предпринимателям приходилось решать те же проблемы, с которыми бизнес
сталкивается сегодня. В архивных документах и трудах историков можно отыскать описания множества ярких достижений, фантастических проектов, удивительных судеб. Бизнесы разворачивались в условиях нестабильности, на фоне реформ в стране и быстрых изменений на мировых и внутренних рынках. С особенной остротой вставала тогда перед предпринимателем задача отыскать свой путь, не потеряться в сложном непредсказуемом мире.

Дошедшие до нас истории выдающихся промышленников и купцов редко выглядят как столбовая дорога от успеха к успеху: для многих это была череда несчастий, утрат, коварных стечений обстоятельств. Такие истории учат тому, что дар предпринимателя — не в везении, а в личной силе, в умении выбираться из тупиков судьбы, восстанавливая и приумножая утраченное. Одна из таких историй — судьба Авдотьи Власьевой.

* * *

Авдотья родилась в 1766 году в семье московского купца Федора Горского. В восемнадцать вышла замуж за торговца Василия Власьева. Василий был родом из можайских купцов, в Москву перебрался совсем недавно. Через три года супруги купили дом на Лужнецкой набережной, и некоторое время семье сопутствовали достаток и благополучие. Но в 1793 году Василий умер, и после девяти лет брака 27-летняя Авдотья осталась с пятью малолетними детьми. Старшему Алексею семь лет, Лизе пять, Маше три, Андрею год, Анна только-только родилась.

За плечами молодой вдовы — только опыт матери и домохозяйки. Связей и отлаженного предприятия после мужа не осталось: он занимался в основном разъездной торговлей и Авдотью к своим делам не привлекал. Но нужно было жить дальше, поднимать детей. И молодая вдова занялась бизнесом, создав небольшое пивоваренное предприятие. К 1805 году это был уже целый завод по производству легкого пива. Предприятие располагалось в районе Пятницкой улицы и насчитывало до 1000 рублей оборотного капитала. Какие ресурсы позволили дать старт новому бизнесу? Оставшиеся от мужа накопления, несомненно, были. Вполне вероятно также, что была финансовая помощь и от отца. Но вся организация, планирование и принятие решений полностью лежали на Авдотье.

Через несколько лет, следуя за динамикой запросов рынка, Авдотья сменила род занятий. В те годы в качестве ткани для повседневной одежды все большее распространение стал получать ситец. Предыдущие двести лет для этих целей употреблялись шелк и сукно, но на рубеже XIX века в Европу в нарастающих объемах начало поступать дешевое сырье с американских хлопковых плантаций. Это изменило соотношение цен на ткани, в том числе и в России. Остро востребованными оказались окраска и нанесение узора на некрашеную ткань. На это и направила свой предпринимательский талант Авдотья Власьева. Прежде чем запустить новое производство, Власьева решила вопрос с помещением для фабрики. Демонтировала старый дом и возвела на его месте новый — «деревянный, на каменном фундаменте», с двумя пристроенными к главному зданию флигелями, с каретным сараем, погребом и конюшней во
дворе. На площадях новой постройки, составлявших около 180 квадратных метров, и разместилась ее ситценабивная фабрика, стоимость оборудования которой оценивалась в 3850 рублей.

 

Предприятие работало по заказам текстильных фабрикантов Москвы: принимало неокрашенную хлопчатобумажную ткань и производило ее окраску и набивку (нанесение узора). К 1812 году объем заказов в работе составлял более 8 тысяч рублей. Параллельно Авдотья примерно в тех же объемах закупала и набивала узорами ситец для собственной последующей перепродажи.

Историю успешного бизнеса прервала война 1812 года. Когда войска Наполеона были уже под Москвой, многие жители спешно покидали город, перебираясь на восток, в Ярославскую и Владимирскую губернии. Как многие москвичи, перед отъездом Авдотья спрятала все ценное имущество, в том числе и фабричное оборудование. Часть закопала во дворе, часть — в подполе дома. Через несколько месяцев после освобождения Москвы Власьевы вернулись и застали лишь пепелище: «Дом сгорел, товар из земли вынут и разграблен».
Тем временем по повелению Александра I создалась специальная комиссия, занимавшаяся вопросами возмещения потерь москвичам, претерпевшим разорение в результате пожаров и бесчинств наполеоновской армии. Авдотья Власьева подала в комиссию прошение. Под диктовку матери старший сын Алексей написал от ее имени заявление с подробной описью похищенных предметов обихода и фабричного имущества. Всего в реестре утраченного имущества убытков значилось на сумму 20 967 рублей 90 копеек.

* * *

Документ сохранился в архивах до наших дней и содержит достоверные сведения о многих деталях быта московского купечества. Перечислены вещи, довольно умеренные по цене. Это свидетельствует о том, что, даже владея фабрикой, Власьевы жили скромно, без особенной роскоши.

Главный ущерб составляли сгоревшие постройки на общую сумму около 18 тысяч рублей. Из мебели упомянуты два комода красного дерева (за 50 рублей), шкаф красного дерева (за 40 рублей), два стола красного дерева (40 рублей), восемнадцать «стульев дубовых с кожаными подушками» (всего за 20 рублей), три кровати дубовые (всего 34 рубля), два зеркала в рамах красного дерева (оба по 30 рублей). В числе вещей дорогих и редких — английские «часы карманные нортоновские серебряные» за 150 рублей. Эти часы были в семье чуть ли не единственным предметом роскоши. Так же упомянуты как утраченные «шесть подушек пуховых, наволоки китайчатые алые», «перина односпальная, наволоки тиковые», женский «капот суконный коричневого цвету», мужской «сюртук суконный коричневый», другая одежда и посуда. Скромный быт семьи был, по всей видимости, связан с тем, что на протяжении многих лет приходилось платить по кредитам, взятым для переустройства дома под фабрику.

Через несколько месяцев после подачи прошения Авдотья получила компенсацию в размере 4 тысяч рублей. Сумма составила около 20% от стоимости потерь, это была обычная практика помощи пострадавшим от разорения москвичам. Но даже имея такие скромные деньги, Авдотья Власьева смогла восстановить предприятие и объемы производимых работ. При этом она сделала еще один, уже третий поворот в отраслевой специализации: вместо ситценабивной была запущена бумаготкацкая фабрика. Смещение производства ближе к началу технологической цепочки, переработка непосредственно хлопкового волокна — это совсем другое оборудование, другие навыки, другие технологии и производственные секреты. Тем не менее новый бизнес-проект, как и предыдущие начинания Власьевой, оказался успешным. К 1820 году на фабрике на 18 станках трудились 18 вольнонаемных рабочих, ежегодная выработка ситца составляла около 11 тысяч метров.

О судьбе фабрики после 1820 года ничего не известно. Однако и подтвержденный историческими документами отрезок биографического времени женщины-предпринимателя насыщен удивительными поворотами. За 27 лет Авдотья Власьева создала с нуля три производства принципиально разной отраслевой направленности, каждое с достаточно сложной технологической спецификой. Как это стало возможным для женщины без опыта, специального образования, да еще и обремененной в начале предпринимательского пути заботами о малолетних детях? Сыграл ли свою роль талант прирожденного предпринимателя, инженера и технолога, способность быстро вникать в специфику новых производств? Или сказалось умение разбираться в людях, находить компетентных и добросовестных помощников? Об этом мы вряд ли когда-нибудь узнаем. В любом случае история Авдотьи Власьевой — вдохновляющий пример инициативы, стойкости, непреклонной
воли, умения «прогибать под себя» мир, невзирая ни накакие обстоятельства.