Все хотели идти в бизнес, но с трудом представляли, где и что найдут

- Андрей Сергеевич, как начинался Ваш бизнес?

- Возможности для ведения бизнеса в стране появились году в 85-86, когда возникло кооперативное движение. Но мы - я говорю об учредителях ДВТ - в эту первую волну не попали. Я тогда только институт заканчивал, а мои двоюродные братья, от которых буквы "В" и "Т", тоже какими-то своими делами занимались, и кооперативы прошли мимо нас. Долгое время у нас не было уверенности. Всерьез ли это? Надолго ли? И вот однажды, это было начало 90-х, как всегда на кухне, встретились, разговорились. Все вроде более или менее пристроены, но работаем не на себя, а на кого-то. А что мешает попробовать? На самом деле мешало отсутствие оборотных средств. Мы были простыми советскими инженерами, все МГТУ им. Баумана заканчивали. И хотя мы все более или менее активно продвигались по службе и зарплаты были неплохие, но свободных средств не было. Тем не менее, решили попробовать. Даже не имея какой-то точной выверенной идеи, о чем говорит первое название фирмы, подходящее к любому виду деятельности. Она называлась "Научно-производственная, рекламно-коммерческая фирма ДВТ".

Все хотели идти в бизнес, но с трудом представляли, где и что найдут. В нашей истории, например, были достаточно долгие хождения миллиарда банок пива. Тогда было модно пиво завозить: взять по три цента, продать по четыре. Заработать на этом сразу несколько миллионов и уехать отдыхать на Канарские острова. Но, не обладая нужными связями, мы ничего на этом поприще не добились. А станки появились откуда? Тихонов работал тогда в учреждении, которое занималось ремонтом станков. Они уже начинали потихоньку скупать старые станки, ремонтировать и продавать их. И у Тихонова были связи в министерстве отечественного станкостроения. Каким-то образом чиновники из министерства предложили нам достаточно крупную сделку. На ней нам удалось заработать. Это было лето 91 года, речь шла о 30 токарных станках с Украины. С Украиной уже намечались какие-то сложности, но это был еще Советский Союз. Вот тогда и случился первый клиент - "Агропромлизинг". Они покупали эти станки на Украине и снабжали ими российское сельское хозяйство. Напрямую это у них не получалось. И нас в эту схему вставили. Мы сразу заработали несколько тысяч рублей, что по тем временам было серьезными деньгами. А дальше случилось то, что случилось. Путч, разделение страны, потеря хозяйственных связей и отпущенные цены. Пошла гиперинфляция. И эта, казалось бы, мутная вода позволила нам за короткий срок сделать приличные деньги. Связи рухнули, и на складах всевозможных "снабов", которые остались от системы Госснаба и Госплана, оказалось много станков, которые не были востребованы. Цены на станки, сделанные уже после распада, в связи с инфляцией стремительно росли. А те, что залежались на складах, оставались со старыми ценами. Вот так и получилось, что наша самая суперрентабельная сделка принесла более 1000% прибыли. Конечно, все эти деньги тоже таяли на глазах. Инфляция галопировала, надо было успевать, сразу тратить, чтобы потом опять сразу продать, чтобы потом опять купить. Но ребята мы были молодые, энергичные, и как-то все успевали. А дальше - нормальное развитие бизнеса. Появились мысли, что надо бы склад иметь для удобства клиентов. Появились первые рекламные компании - мы рассылали смешные листочки, чуть ли не на печатной машинке набранные. И ведь что удивительно - это давало эффект! Получилось как? Распад страны, производство падает, традиционным потребителям станков они уже не нужны, им хватает того оборудования, которое у них есть. А вот энергетики, газовики, нефтяники стали подниматься. В советское время они были на остаточном принципе снабжения. А теперь у них появились и деньги, и потребности. На них-то мы и вышли.

- Как вы пережили кризисы 98 и 2008 годов?

- Тот кризис прошел гораздо легче, чем нынешний. Сейчас мы обременены производством. Еще 10 лет назад - не знаю ошибка ли это, - но мы пошли тем путем, которым не пошел никто. Мы создали вертикально интегрированный холдинг. У нас есть литейный завод, который производит фасонное литье для предприятий машиностроения. Это самое начало процесса. И у нас есть лизинговая компания, которая должна финансово помогать клиенту покупать станки. И два завода, которые эти станки делают. К сожалению, это дело одно из самых неблагодарных в нашей стране. Мы рассчитывали, что государство проявит какой-то интерес к заводам. Вот Астраханский завод - градообразующий, считается монополистом в Астраханской области, там больше не осталось станкостроительных заводов. Но помочь государство не может. Ни налогами, ни льготами.

Нынешний кризис в первую очередь ударил по производственным подразделениям. Они тяжелым грузом легли на торговую фирму, которая всегда приносила деньги. В 1998 году мы были достаточно мобильной торговой фирмой, да и кризис был коротким и не таким системным. В первый момент все было, конечно, непонятно и страшно. И от неожиданности мы предприняли даже более резкие, чем сейчас, шаги. Но при этом, насколько я помню, уже в ноябре или декабре у нас появилась первая прибыль. Для нас тогда кризис в полгода уложился. А сейчас - ну что можно сказать? 2009 год убыточный, 2008 год был сильно убыточный, в 2010 - сработали в нуль. Начало 2011 дает основание для сдержанного оптимизма.

- Больной приходит в себя тяжелее?

- Гораздо тяжелее. Торговый бизнес всегда более мобилен и легко перетекает из сферы в сферу. В конце концов - продал подешевле станок. После 1998 года так и было. Несколько фирм продали станки и стали торговать велосипедами. По сей день живут и здравствуют. А вот когда люди работают на заводах... Нам пришлось сократить персонал с 500 до 170 человек. И только сейчас начинаем потихоньку набирать обратно. А ведь вопрос еще связан с властями, которые не хотят этих сокращений и заставляют платить крупные выходные выплаты. Это все понятно. Но, на мой взгляд, нагрузка на предприятие в период кризиса чрезмерная. В Астрахани в 2008 году кадровый маневр нужно было совершать быстро. Сокращения мы начали в январе 2009. Но поскольку мы не могли сократить сразу всех, все растянулось на полгода. И реальный экономический эффект от этого мы почувствовали чуть ли не к середине 2010 года, когда закончились все эти обязательные выплаты.

- Какими Вам видятся перспективы?

- Будет трудно. Я еще нигде не произносил таких откровенных слов, но считаю, что машиностроение в России закончилось. Еще 5-10 лет назад я был в этом вопросе полон оптимизма. Но сегодня крах машиностроения - практически свершившийся факт. Учитывая, что вот-вот мы в ВТО вступим, учитывая Китай, где тысячи станков! Там есть хорошие станки, есть безобразные, есть средние, найти можно любую продукцию по любому кошельку. И это во многом связано с тем, что в Китае правительство на протяжении 30 лет последовательно проводит политику предоставления льгот тем, кто производит, в том числе для международного рынка. В нашей стране, развращенной нефтью и газом, другие мысли, кроме как эти нефть и газ попилить, никого не посещают. К сожалению.

Так вот, говоря о своем, о станкостроении. К концу 80-х годов это была одна из немногих отраслей, занимавших передовые позиции в мире. Можно было говорить о низком качестве нашей одежды, о плохих автомобилях. Но станки на тот момент были на уровне! Сейчас я думаю, что по универсальным станкам через 10 лет все наши заводы закроют. А из высокотехнологичных останутся только те, на которые не пожалеют потратиться мировые крупняки станкостроения. Если захотят приобрести активы в России и придут со своими технологиями. А вот самостоятельно страна уже ничего не реанимирует. Это касается и станкостроения, и, я думаю, машиностроения тоже.

Тем не менее, мы должны жить и в таких условиях. Мы реагируем на эти вызовы. Все равно на огромном пространстве страны станки продаваться будут, и дорогие, и дешевые. Другое дело, что делаться они будут не здесь. Поэтому у нас сейчас серьезная переориентация Астраханского завода на адаптирование продукции Китая к Российскому рынку. Мы с Китаем торгуем уже много лет и хотим, чтобы все их станки проходили через наши предприятия, где они бы разбирались, тестировались, где бы проверялось качество и выявлялся брак. И потом мы несли бы уже самостоятельные гарантии по ним на российской территории. Это, пожалуй, тот путь, который позволит и Астраханскому заводу выжить, и нам держать свою нишу универсальных станков.

И еще мы начали последовательно заниматься станками с ЧПУ. Станки с ЧПУ все равно будут продаваться на российской территории, и продавать их кто-то должен. И поддерживаться гарантии, и осуществлять сервис, и решать какие-то технические вопросы. Рынок все равно будет. Другой по сравнению с 90-ми годами. Производители будут другие. Но он все равно будет, и мы должны будем в него встроиться.

- А кто сегодня ваш основной клиент?

- За 20 лет спектр, конечно, расширился, но, наверное, все равно нефть и газ. У нас ведь долгие связи, наработанные за 20 лет. И у них все время новые проекты, новые месторождения, для которых нужно новое оборудование. Поэтому они остаются самыми активными нашими клиентами. Для нас это большой плюс. Он же и минус.

- Минус?

- Дело в том, что мы начинали с универсальных станков и упустили момент, когда стал расти спрос на станки с ЧПУ в промышленности. Вернее той ее части, которая более или менее работает. Машиностроение как лежало, так по большому счету и лежит. Но лет 7-8 назад серьезные госинвестиции пошли в оборонную промышленность, там большие объемы оборудования проходят. Оборудование современное. Если на универсальном станке стоит человек, крутит ручки и тачает, то для станка с ЧПУ пишется программа, и один оператор следит за пятью станками. Ходит, смотрит, чтобы ничего не сломалось, вовремя останавливает или запускает станок. Мы еще перед самым кризисом об этом задумались, и программа такая была, и предчувствие было. 2007-2008 год мы готовились к развороту своей деятельности, пытаясь не потерять наработанное в универсальных станках и в то же время закрепиться в нише станков с ЧПУ. К сожалению, в кризис все наши оборотные средства оказались замороженными. А вот наши конкуренты, оставаясь более подвижными торговыми компаниями, успели отследить это и сесть на волну раньше нас. Сейчас мы считаем возможным наши попытки возобновить. Немного опоздали, но надеемся, что разворот в сторону ЧПУ даст нашему развитию новый импульс. И на рынке мы сможем укрепиться в другом качестве. Все-таки успешность в универсальных станках привела к тому, что мы не торопились меняться. Перед кризисом 2008 года доходы и объемы нас устраивали. Именно поэтому не было такого торопливого желания. Видно было, что конкуренты держат нос по ветру, что-то подыскивают, находят новые ниши. Но та ниша, которую мы занимали, была совершенно достаточна. Всех все устраивало. Было комфортно. Это одна из таких ловушек бизнеса: все хорошо, не надо ничего менять, и тут на тебе! Я думаю, все тем или иным образом, рано или поздно, но в эту ловушку попадают. Вопрос в том, хватает ли сил потом выбраться.

- А молодежь на заводах есть?

- Мало. Стоять в масле около стружки и получать 10 000 рублей уже никому не охота. По-хорошему надо было бы все наше отечественное производство давным-давно переоснастить. За счет льготных кредитов. За счет лизинговых схем на государственные деньги. И тогда бы мы не стояли на тех позициях, на которых стоим.

Производительность труда возросла бы раз в 10. Я общаюсь с иностранными производителями, знаю выработки на рабочего у них, знаю у нас. А поскольку государство не поддерживает промышленность, производительность труда у нас в 10 раз ниже. Поэтому и цены на то, что выпускается на наших заводах, неконкурентоспособны. Надо бы менять оборудование. В масштабах страны это огромные капиталовложения. Если бы 10 лет назад у меня была возможность взять миллионов двадцать долларов кредита и переоснастить Астрахань, то, смею вас заверить, сегодня Астрахань была бы очень конкурентоспособной несмотря ни на что. Если бы мне дали 20 миллионов на 10 лет под 5 %... А с другой стороны - и в таком сценарии есть свои подвохи. Все-таки защита собственности у нас никак и никем не гарантирована. Брать кредиты, вкладывать, рисковать - и не дай Бог получишь на выходе конкурентную производственную фирму. Столько сразу найдется охотников ее отобрать. И столько возможностей у этих охотников...

...Но мы от кадров немного отвлеклись. Да, если бы переоснаститься, то молодежь, конечно, к нам бы пошла. Ходишь по западным цехам в той же Италии, Германии, даже в Китае, как ни странно, и на Тайване мы недавно были. Ну небо и земля! Чисто, красиво, ходят молодые люди с ноутбуками и контролируют работу автоматики. Молодые это любят. А учитывая, что производительность труда была бы выше, и зарплата была бы привлекательная. Были бы такие станки на наших заводах - молодежь приходила бы активнее. Но сегодня молодой человек, сидя целый день в ларьке перед телевизором и время от времени продавая банку пива, зарабатывает примерно столько же. Можно, конечно, говорить о патриотизме. Можно говорить о том, что человек должен что-то созидать. Но понятно, что 90% выберет ларек.

В Китае, например, мы столкнулись с тем, что их станки дешевле наших. Но у них дешевле и металл, который они привозят из России. Дешевле, чем тот, который закупают внутри России наши же заводы! Вот это - политика государства. А у нас - все наши конкуренты поднялись и работают на импортной продукции. Тех, кто предлагает российский товар - единицы.

- Расскажите какой-нибудь курьез из жизни бизнеса.

- Была такая забавная история. Одна из наших сотрудниц работала с таможней и в какой-то момент она декларировала ввозимые в Россию украинские Ивановские станки. А молодой человек, помогавший заполнять декларацию, ошибся и вместо "станкозавод" написал "танкозавод". Дружелюбный таможенник, приятный разговор и вдруг он читает: "Ивановский танкозавод, с патронами". Он поменялся в лице и спрашивает: "Ты под суд меня хочешь отдать? Ты что ввозишь? И главное, пишешь открыто!" Сотрудница тоже не растерялась: "Мы же честные люди. Что ввозим, то и пишем". Потом разобрались. Что не "танко", а "станко". И патроны к станкам! Ну, ошибочка вышла...

- Ну и напоследок философский вопрос. 20 лет назад, если бы можно было отмотать - решились бы на такой же шаг? Захотели бы себе такой же судьбы на 20 лет вперед?

- Да. Даже не обсуждается. Абсолютно. На сегодняшний день я человек с огромной степенью свободы. А это очень дорогого стоит.